ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ «НЕФТЯНАЯ ИГЛА»?
В основе экспортной стратегии, сформировавшейся в 1970-е (и имеющей немало сторонников по сей день), лежал тезис о том, что мы, мол, располагаем громадными нефтяными ресурсами, но научно-технический прогресс может привести к появлению новых неисчерпаемых и дешевых источников энергии и тогда наше богатство останется неиспользованным. Мощный импульс торговле энергоносителями дал нефтяной кризис 1973–1974 годов. Стараниями стран – членов ОПЕК мировые цены на нефть подскочили сразу в четыре раза, затем произошло еще несколько значительных подорожаний. В итоге доходы экспортеров резко возросли.
Между 1975 и 1985 годами доля нефтяных ресурсов, выделявшихся в СССР для экспорта в долларовую зону, устойчиво снижалась и в добыче, и во всем нефтяном экспорте, выручка же возрастала в геометрической прогрессии. Казалось бы, замаячила очевидная перспектива ликвидировать отставание сельского хозяйства, машиностроения, легкой промышленности. За счет валюты от продажи энергоресурсов предполагалось покрыть дефицит продукции этих отраслей и удовлетворить их инвестиционные потребности, направленные на цели сокращения отставания. Экспортносырьевой путь представлялся самым простым, а главное, беспроигрышным: сырье конкурентоспособно от природы, у страны, богатой природными ресурсами, нет необходимости разрабатывать и внедрять новые технологии, поднимать культуру производства, искать прогрессивные формы управления; всего этого не требуется и при импорте продукции обрабатывающей промышленности в обмен на сырье. (Последствия такого подхода были осознаны много позднее: в 1987-м на совещании экономистов один из работников Госплана СССР заметил: «Не будь нефти Самотлора, жизнь заставила бы начать перестройку экономики еще лет 10–15 назад».) Обвал мировых цен в 1985–1988 годах только усугубил проблему.
К тому же полностью упускалось из виду, что экспорт сырья влечет за собой даже более значительную внешнюю зависимость, чем импорт. В случае нереализации предназначенной для экспорта продукции или реализации ее по более низким, чем предполагалось, ценам экспортер лишается возможности приобретения продовольствия, потребительских и других жизненно важных товаров.
В 1980-е экономика фактически подстроилась под нужды сырьевого сектора вообще и нефтегазового в частности. В 1988 году добыча нефти превысила уровень 1980-го на 21 млн т, а экспорт возрос, с учетом нефтепродуктов, на 48 млн т при одновременном снижении валютной выручки (при оценке ее в неизменных ценах) в 1,5 раза.
Тем временем экономика нефтегазодобычи входила во все более резкий штопор удорожания, особенно это относилось к инвестиционным ресурсам. В 1970–1986 годах темпы роста капитальных вложений в нефтяную и газовую промышленность были существенно (до 3–5 раз) выше, чем в среднем по всему народному хозяйству. В 1970–1973 годах, то есть до энергетического кризиса, доля нефтяной промышленности в капиталовложениях всей промышленности колебалась в пределах 8,8–9,3 %, а в 1986-м она составила 19,5 % (!). Ускоренное развитие нефтяной и газовой промышленности приводило к опережающему «разбуханию» базовых отраслей экономики (металлургия, тяжелое машиностроение, химия). Доходы от продажи энергоресурсов тратились не на развитие прогрессивных наукоемких технологий, а на закупку продовольствия, потребительских товаров, обеспечение оборудованием все тех же традиционных, а не новейших отраслей и в особенности на огромные дотации сельскому хозяйству. Именно в этот период СССР превращается в крупнейшего импортера зерна: в 1970 году чистый экспорт зерна из СССР составил 3,5 млн т, в 1974-м баланс был нулевым, а начиная с 1975 года массированные закупки исчисляться стали десятками миллионов тонн; пик импорта пришелся на 1984-й, когда только в США и Канаде было закуплено 26,8 млн т зерна. Наиболее значительными статьями импорта становятся подъемно-транспортное оборудование, суда, сельскохозяйственные машины, а импорт нефтегазового оборудования по темпам прироста побил все рекорды: он вырос за 1970–1983 годы в стоимостном выражении в 80 раз (!); с учетом дефлятора импорта за этот период его физический объем увеличился в 38 раз.
Разумеется, импорт продукции машиностроения подчинялся идеологическим установкам, и его основной поток шел из европейских социалистических стран, не слишком способствуя повышению технико-технологического уровня СССР. Однако нефтегазовое оборудование приобреталось в промышленно развитых странах Запада: на Италию, Францию, ФРГ и Японию суммарно приходилось 60–80 % всех закупок нефтегазопромыслового оборудования, хотя одновременно приходилось выручать режим Николае Чаушеску в Румынии, приобретая часть технических средств и у него. Строго говоря, СССР должен был активно закупать в развитых странах и нефтеперерабатывающее оборудование, но социалистическая система хозяйствования отказалась от таких мер, в очередной раз не сумев проявить рациональность, и лишь углубила диспропорции в развитии нефтедобычи и нефтепереработки.
При этом добыча нефти давалась все труднее. БольшЗя часть капитальных вложений шла на поддержание достигнутого уровня добычи. В 1966–1970 годах эти цели требовали менее половины всех капиталовложений нефтедобывающей промышленности, в девятой пятилетке (1971–1975 гг.) доля составила уже 64 %, в десятой (1976–1980 гг.) – 77 %. Удельные капиталовложения на одну тонну новой мощности выросли с 21,3 руб. в 1975 году до 97,1 руб. в 1988-м; далее экспертная комиссия Госплана СССР намечала экспоненциальный рост (то есть увеличение в геометрической прогрессии. – Ред.). За всем этим стояло сокращение инвестиций в жилищное строительство, непроизводственную сферу, экологию. Но и такой ценой сохранить к концу одиннадцатой пятилетки (1981–1985 гг.) достигнутый объем добычи не удалось. И лишь в 1986-м колоссальные затраты (капитальных вложений было произведено на 31 % больше, чем в 1985-м) позволили несколько увеличить объем добычи. Приобретаемые технологии и оборудование во многих случаях не давали ожидаемого эффекта, а часть оборудования стоимостью в миллиарды рублей так и не была установлена. Возросла зависимость приобретенной техники от запасных частей и сервисного обслуживания фирмами-изготовителями.
Зыбкость этой модели обусловили два принципиальных фактора: 1) порочная практика, соответствующая лозунгу «Больше разведывать, больше добывать любой ценой!», со всеми вытекающими из нее негативными последствиями и 2) зависимость от уровня мировых цен на нефть, на которые СССР влиять не мог, сколько бы сырья ни экспортировал. Последствия такой зависимости не замедлили сказаться: советский нефтяной экспорт только-только «раскочегарился», как с 1984-го началось падение мировых цен, приобретшее в 1986–1988 годах обвальный характер. Это сыграло далеко не последнюю роль в развале потребительского рынка и обрушении производства и инвестиций в 1989–1991 годах, подтолкнув экономику страны к краху.
http://www.globalaffairs.ru/number/n_4831