"Телевидение Би-би-си показало новый почти трехчасовый фильм известного британского кинодокументалиста Адама Кертиса "Гипернормализация". Фильм можно назвать политической, экономической и социальной энциклопедией современности. Он вызвал оживленное обсуждение в британской прессе. Наш обозреватель по вопросам культуры Александр Кан встретился с автором фильма.
Что такое "гипернормализация"
Александр Кан: Давайте начнем с названия вашего фильма. Звучит оно странно и, на первый взгляд, не очень понятно.
Адам Кертис: Термин "гипернормализация" я обнаружил в книге американского ученого российского происхождения Алексея Юрчака. В своей книге "Это было навсегда, пока не кончилось" он описывает жизнь в СССР в 80-е годы, общество, в котором практически ничего нормально не функционировало.
Люди знали, что общество поражено коррупцией, они понимали, что политики с трудом контролируют происходящие в нем процессы, что их со всех сторон окружает ложь и лицемерие.
Но ничего другого вокруг себя они не видели, иного мира не знали, и такую жизнь они считали нормальной. Юрчак охарактеризовал это состояние как "гипернормализация".
Я вовсе не пытаюсь своим фильмом сказать, что современные Британия и Америка напоминают Советский Союз 80-х - это было бы глупо и наивно.
Я всего лишь пытаюсь сказать, что мы здесь на Западе сегодня оказались во многом в сходной ситуации. У нас тоже немало коррупции. Мы все об этом знаем, и политики знают, что мы знаем.
Политики на Западе также почти утратили контроль над происходящими событиями, и они знают, что мы об этом знаем.
Итак, все знают, что мир наш странный, нереальный, фальшивый и коррумпированный. Но все воспринимают его как совершенно нормальный.
Потому что самая интересная черта нашего времени состоит в том, что миру этому никто не видит альтернативы.
Любые попытки изменить мир - будь то движение "Оккупай" или еще что-нибудь в таком духе - ни к чему не приводили.
То есть я хочу сказать, что мы - как и когда-то Советский Союз - оказались в этой ситуации "гипернормальности".
Отправная точка - 1975 год
Александр Кан: Вы в фильме взяли на себя непростую задачу: пытаться объяснить все беды и несчастья современного мира - в политике, экономике, социальной сфере, даже морали. И в качестве отправной точки для этих бед вы избрали 1975 год. Почему?
Адам Кертис: В какой-то момент я хотел дать фильму подзаголовок "Дорога в сегодня". Я хотел объяснить, как мы подошли к сегодняшнему состоянию неуверенности, почему мы не представляем себе будущего и не верим никому и ничему.
И для этого нужно вернуться в прошлое. Мой фильм - как большой роман, в котором сплетаются множество линий.
Но 1975 год, середина 70-х, как мне кажется, - тот самый момент, когда существовавшие до тех пор стабильность и уверенность стали давать трещину.
И я говорю не только о политической и экономической стабильности, но и о частной, индивидуальной жизни людей. Это одна из самых малоизученных проблем современной политической истории.
В середине 70-х произошел тектонический сдвиг. Мы перешли от состояния не то чтобы конформистского, скорее коллективного, группового - к тому, что я называю "гипериндивидуализмом".
В центре его стоит идея о том, что отдельный человек, индивидуум - ключевая, самая главная сила.
И этот сдвиг размывает очень многое. Он размывает способность политиков объединять массы людей воедино. Это порождает неуверенность и в нас самих.
Ощущать себя личностью, индивидуумом - замечательное, высвобождающее чувство. Но в этом есть и что-то пугающее.
Когда дела у тебя идут не очень хорошо, и ты один, сам по себе - это по-настоящему страшно. В группе, в сообществе чувствуешь себя куда увереннее. Этот момент я решил взять за отправную точку.
Как политики отдали власть банкам
Александр Кан: Практически в то же время, в конце 70-х годов Британия под управлением лейбористов была тоже в состоянии финансового и экономического хаоса.
Жесткая экономическая политика Рейгана и Тэтчер - как бы мы к ней ни относились - все-таки привела к определенному порядку.
Адам Кертис: Да, она была реакцией на предшествующие кризисы. Но не менее важно, и именно об этом я и говорю, что она была реакцией на неспособность, неготовность политиков искать выход из этих кризисов.
Они не знали, как с ними справляться, и Нью-Йорк был просто одним из примеров того. Управление в городе было катастрофически плохим, центр города практически разваливался, все сколько-нибудь обеспеченные люди из города уехали, увезя с собой свои налоги.
И к концу 70-х годов город оказался в таком долгу перед банками, что банки всерьез заволновались и просто перестали давать городу деньги. Тогда-то и произошел ключевой сдвиг в управлении городом.
Пришедшие к власти финансисты сказали: "Забудьте о политике, мы можем управлять городом куда более эффективно". И это был радикальный, ключевой сдвиг в системе власти, случившийся - вы правы - не только в Америке, но и здесь в Британии, а чуть позже во всем мире, в том числе и в России.
Политики, оказавшись перед лицом трудностей и экономического хаоса, обращаются к миру финансов, к банкам.
Банки берутся за решение проблемы и решают ее двумя способами: они, во-первых, вводят политику жесткой экономии и урезания социальных расходов, называя ее рациональной экономической системой, и, во-вторых, раздают людям кредиты.
На фоне сокращения реальных зарплат это представляется выходом: у людей появляются деньги, и экономика вроде работает.
Политики тем самым устраняются от управления и передают его в руки банков. Финансы же, в отличие от политики, - материя скучная, и мы, журналисты, на них внимания практически не обращали, вплоть до кризиса 2008 года, когда эта система пришла к своему краху.
Александр Кан: Но была ли эта сдача власти политиками финансистам корнем всех сегодняшних экономических проблем? И можно ли было этого избежать?
Адам Кертис: Правильное ли это было решение или нет? Мой фильм не об этом.
Я хотел лишь показать, что отказ политиков от власти привел к отказу от старой политической системы, при которой кризис решается путем договоренностей, столкновений и компромиссов между различными идеологическими подходами.
Различные партии представляли различные слои общества, были их голосом. Банки же мыслят совершенно иначе.
Они не мыслят в системе идеологических конфронтаций и компромиссов. Они считают, что у них есть экономическая система, система, по их мнению, неоспоримая, которую нужно принимать как данность.
Мы оказываемся отстранены от всяческого воздействия, всяческого влияния на эту систему. Вспомните, что происходило здесь в Британии после кризиса 2008 года.
Банки и шедшие у них на поводу политики провозгласили необходимость введения жесткой экономии. И никто это не оспаривал. Власть ушла, и никто этого не заметил.
Обратите внимание, никто больше не говорит о власти. Но она не исчезла, она по-прежнему существует, но стала незаметной, невидимой. Я просто хотел показать, куда она ушла.
(Полностью здесь: http://www.bbc.com/russian/features-37840025 )