А, давайте делится любимыми стихотворениями . Согласны ? :)

Оффтоп:

888:

А мне в младших классах средней школы один шутник постарше навсегда измордовал известные строчки слегка по другому расставив пробелы:

я это тоже узнала в школе, правда, от дочери учительницы русского языка и литературы
а вообще, двусмысленность - это богатство, как утверждал Хорхе Луисович, да и Пушкина измордовать, имхо, невозможно

С таким подчёркнутым значением,
С таким мерцанием в глазах,
С таким высоким увлечением -
То на порыве, то в слезах -

О столь талантливых знакомцах
(Порой известных не вполне),
О стольких звёздах, стольких солнцах
Она рассказывала мне,

Как будто Пушкин был ей братом,
И лично Лермонтов знаком,
Как будто выпила с Сократом
И год жила со Спартаком.

Как будто Дант дарил ей счастье,
Шекспир сонеты посвящал
И, умирающий от страсти,
Всю ночь Петрарка совращал.

Мне рассказать она спешила,
Что впредь без ЗАГСа и венца,
Но лишь великому решила
Себя доверить до конца

Блестящих дней своих. И грозно
Она взглянула мне в глаза...
Плестись домой мне было поздно,
И я с надменностью сказал,

Что не хвастун, а тоже антик,
Что инженер я и поэт,
Лентяй, нахал, болтун, романтик,
И чтоб она гасила свет.

Холодный ветер плакал скверно,
Метель мелодию плела,
Она поверила, наверно,
И в рюмки водку разлила...

Плясали тени, плыли блики,
Луну снаружи просочив...
Так приобщился я к великим,

Попутно триппер получив.

Игорь Губерман

ДИАЛОГ ВЕНЕРЫ С АФРОДИТОЙ В ЧЕСТЬ 90-ЛЕТИЯ ЭФРАИМА ИЛЬИНА (Автор Игорь Губерман)

ВЕНЕРА: Хотя мы выглядим печально…
АФРОДИТА: Красотки были изначально.
ВЕНЕРА: Мы, вечной женственности ради.
АФРОДИТА: Короче говоря, мы бляди…
ВЕНЕРА: Мы – современницы Гомера.
Афродита: Я – Афродита, ты – Венера.
Bенера: От лет прошедших Афродита похожа на гермафродита.
Афродита: А ты по старости, Венера,
сама – точь-в-точь скульптура хера.
Bенера: У нас для ссоры нет причин…
Афродита: Мы знали тысячи мужчин!
Bенера: Царь Александр Македонский…
Афродита: И Буцефал!
Bенера: Забудь про конский.
Афродита: А император был…
Bенера: Траян!
Афродита: Потом еврей…
Bенера: МошеДаян.
Афродита: Да, одноглазый. И французов
он победил…
Bенера: То был Кутузов.
Афродита: Еще был как-то царь Мидас…
Bенера: Ну, тот был чистый пидорас!
Афродита: А Бонапарт?!
Bенера: Хоть ростом мал -
ложась, он сабли не снимал.
Афроита: А древний грек -
слепой Гомер…
Bенера: Так он как раз на мне помер!
Афродита: А короли! Филипп, Луи…
Bенера: Совсем ничтожные хуи.
Афродита: Маркс, Энгельс – помнишь их, подруга?
Bенера: Ну, эти два ебли друг друга.
Афродита: У нас и Ленин побывал…
Bенера: Меня он Надей называл.
Афродита: А посмотри на век назад -
к нам заходил маркиз де Сад!
Bенера: О нем я помнить не хочу,
пришлось потом идти к врачу.
Афродита: Писатель Горький был прелестник…
Bенера: Ебясь, орал, как буревестник.
Афродита: И Евтушенко нас любил…
Bенера: Он сам изрядной блядью был.
Афродита: А Троцкий?!
Венера: Снял презерватив
и убежал, не заплатив.
Афродита: А помнишь – был еще один
весьма некрупный господин?
Bенера: Француз по тонкости манер…
Афродита: А вынимал – еврейский хер!
Bенера: Был у него такой обрез…
Афродита: Его макал он в майонез.
Венера: Здесь темновато, нет огня,
не растревоживай меня.
Мне с ним постель казалась раем…
Афродита: Да, это был Ильин Эфраим!
Bенера: Теперь уже мы с ним не ляжем…
Афродита: Давай, подруга, вместе скажем.
Говорят хором:
Мы сегодня выбираем -
добровольно и всерьез -
лишь тебя, Ильин Эфраим,
воплощеньем наших грез.
Мы с тобой – как две медали
в честь ночной любовной тьмы,
мы тебе бы снова дали,
только старенькие мы.
С воодушевлением, обращаясь ко всем:
Это здесь с душой открытой
выступали для приятства -
мы, Венера с Афродитой,
покровительницы блядства.

Голубое и розовое

Новорожденных мальчишек
(мудрое поверие)
пеленают в голубое
с самого рождения
сколько в жизни голубого
им потом встречается
голубой дымок табачный
за парнями тянется
у матросов на тельняшках
голубые полосы
голубая водка в стопках
голубые полюсы....
голубых полярных льдин
встретить караваны
голубое море им
небо.... океаны....

Новорожденных девчонок
(мудрое поверие)
пеленают в розовое
с самого рождения
им губами розовыми
целовать мальчишек
и рожать со стоном
розовых детишек
а проводят в небо
а проводят в море
розовеют веки
у девчонок с горя

Майя Румянцева

***

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Омар Хайям

Любовь, измена и колдун

В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
Сидела Измена худая и злая.
А рядом под вишней сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер.
И вечно вели нескончаемый спор --
С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и - красота!

Другая кричала: - Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!

Жить надо умело, хитро и с умом,
Где -- быть беззащитной, где -- лезть напролом,
А радость увидела -- рви, не зевай!
Бери! Разберемся потом!

- А я не согласна бессовестно жить.
Попробуй быть честной и честно любить!
- Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
Да есть ли что выше, чем радость греха?!

Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Великий Колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!
Я вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
Я сплавлю вас вместе на все времена!

Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же -- и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер, -
Все выше и выше, до горных вершин.
Старик с любопытством глядит на кувшин:
Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?

Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И... появилась женщина...

Эдуард Асадов

Аптека счастья

Сегодня - кибернетика повсюду.
Вчерашняя фантастика - пустяк!
А в будущем какое будет чудо?
Конечно, точно утверждать не буду,
Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.
А значит, и лекарства ни к чему!
А для духовных радостей ему
Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность,
Он в тот же миг откликнуться готов:
- Скажите, есть у вас сегодня нежность?
- Да, с добавленьем самых теплых слов.

- А мне бы счастья, бьющего ключом?
Какого вам: на месяц? На года?
- Нет, мне б хотелось счастья навсегда!
- Такого нет. Но через месяц ждем!

- А я для мужа верности прошу!
- Мужская верность? Это, право, сложно...
Но ничего. Я думаю, возможно.
Не огорчайтесь. Я вам подыщу.

- А мне бы капель трепета в крови.
Я - северянин, человек арктический.
- А мне - флакон пылающей любви
И полфлакона просто платонической!

- Мне против лжи нельзя ли витамин?
- Пожалуйста, и вкусен, и активен!
- А есть для женщин "Антиговорин"?
- Есть. Но пока что малоэффективен...


- А покоритель сердца есть у вас?
- Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.
Любой красавец тут же с первых фраз
Падет к ногам и женится на вас
Мгновенно. Даже имени не спросит.

- А есть "Аитискандальная вакцина"?
- Есть в комплексе для мужа и жены:
Жене - компресс с горчицей, а мужчине
За час до ссоры - два укола в спину
Или один в сидячью часть спины...

- Мне "Томный взгляд" для глаз любого цвета!
- Пожалуйста, по капле перед сном.
- А мне бы страсти...
- Страсти - по рецептам!
Страстей и ядов так не выдаем!

- А мне вон в тех коробочках хотя бы,
"Признание в любви"! Едва нашла!
- Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?
- Конечно же, признание со свадьбой.
Без свадьбы хватит! Я уже брала!..

- А как, скажите, роды облегчить?
- Вот порошки. И роды будут гладки.
А вместо вас у мужа будут схватки.
Вы будете рожать, а он - вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!
Но в жизни нынче всюду чудеса!
Как знать, а вдруг, еще при нашем веке,
Откроются такие вот аптеки?!

Эдуард Асадов

Эдуард Асадов

Баллада о ненависти и любви
I


Метель ревет, как седой исполин,
Вторые сутки не утихая,
Ревет как пятьсот самолетных турбин,
И нет ей, проклятой, конца и края!

Пляшет огромным белым костром,
Глушит моторы и гасит фары.
В замяти снежной аэродром,
Служебные здания и ангары.

В прокуренной комнате тусклый свет,
Вторые сутки не спит радист,
Он ловит, он слушает треск и свист,
Все ждут напряженно: жив или нет?

Радист кивает: - Пока еще да,
Но боль ему не дает распрямиться.
А он еще шутит: мол, вот беда -
Левая плоскость моя никуда!
Скорее всего, перелом ключицы...

Где-то буран, ни огня, ни звезды
Над местом аварии самолета.
Лишь снег заметает обломков следы
Да замерзающего пилота.

Ищут тракторы день и ночь,
Да только впустую. До слез обидно.
Разве найти тут, разве помочь -
Руки в полуметре от фар не видно?

А он понимает, а он и не ждет,
Лежа в ложбинке, что станет гробом.
Трактор если даже придет,
То все равно в двух шагах пройдет
И не заметит его под сугробом.

Сейчас любая зазря операция.
И все-таки жизнь покуда слышна.
Слышна, ведь его портативная рация
Чудом каким-то, но спасена.

Встать бы, но боль обжигает бок,
Теплой крови полон сапог,
Она, остывая, смерзается в лед,
Снег набивается в нос и рот.

Что перебито? Понять нельзя,
Но только не двинуться, не шагнуть!
Вот и окончен, видать, твой путь!
А где-то сынишка, жена, друзья...

Где-то комната, свет, тепло...
Не надо об этом! В глазах темнеет...
Снегом, наверно, на метр замело.
Тело сонливо деревенеет...

А в шлемофоне звучат слова:
- Алло! Ты слышишь? Держись, дружище! -
Тупо кружится голова...
- Алло! Мужайся! Тебя разыщут!.. -

Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
В каких ведь бывал переделках грозных.
- Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
А про себя добавляет: "Боюсь,
Что будет все, кажется, слишком поздно..."

Совсем чугунная голова.
Кончаются в рации батареи.
Их хватит еще на час или два.
Как бревна руки... спина немеет...

- Алло!- это, кажется, генерал.
- Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
Странно: слова звенят, как кристалл,
Бьются, стучат, как в броню металл,
А в мозг остывший почти не влетают...

Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
Как мало, наверное, необходимо:
Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
Где доброе слово да чай на столе,
Спирта глоток да затяжка дыма...

Опять в шлемофоне шуршит тишина.
Потом сквозь метельное завыванье:
- Алло! Здесь в рубке твоя жена!
Сейчас ты услышишь ее. Вниманье! -

С минуту гуденье тугой волны,
Какие-то шорохи, трески, писки,
И вдруг далекий голос жены,
До боли знакомый, до жути близкий!

- Не знаю, что делать и что сказать.
Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
Что, если даже совсем замерзаешь,
Надо выдержать, устоять! -

Хорошая, светлая, дорогая!
Ну как объяснить ей в конце концов,
Что он не нарочно же здесь погибает,
Что боль даже слабо вздохнуть мешает
И правде надо смотреть в лицо.

- Послушай! Синоптики дали ответ:
Буран окончится через сутки.
Продержишься? Да?
- К сожалению, нет...
- Как нет? Да ты не в своем рассудке! -

Увы, все глуше звучат слова.
Развязка, вот она - как ни тяжко.
Живет еще только одна голова,
А тело - остывшая деревяшка.

А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
Держись! Часов через пять рассвет.
Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
Ну есть ли хоть шанс?
- К сожалению, нет... -

Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
Как трудно последний привет послать!
И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
Голос резкий, нельзя узнать.
Странно. Что это может значить?

- Поверь, мне горько тебе говорить.
Еще вчера я б от страха скрыла.
Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
То лучше, чтоб после себя не корить,
Сказать тебе коротко все, что было.

Знай же, что я дрянная жена
И стою любого худого слова.
Я вот уже год тебе неверна
И вот уже год, как люблю другого!

О, как я страдала, встречая пламя
Твоих горячих восточных глаз. -
Он молча слушал ее рассказ,
Слушал, может, в последний раз,
Сухую былинку зажав зубами.

- Вот так целый год я лгала, скрывала,
Но это от страха, а не со зла.
- Скажи мне имя!..-
Она помолчала,
Потом, как ударив, имя сказала,
Лучшего друга его назвала!

Затем добавила торопливо:
- Мы улетаем на днях на юг.
Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
Быть может, все это не так красиво,
Но он не совсем уж бесчестный друг.

Он просто не смел бы, не мог, как и я,
Выдержать, встретясь с твоими глазами.
За сына не бойся. Он едет с нами.
Теперь все заново: жизнь и семья.

Прости, не ко времени эти слова.
Но больше не будет иного времени. -
Он слушает молча. Горит голова...
И словно бы молот стучит по темени...

- Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
Судьба перепутала все пути.
Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
За подлость и радость мою прости! -

Полгода прошло или полчаса?
Наверно, кончились батареи.
Все дальше, все тише шумы... голоса...
Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!

Оно грохочет и бьет в виски!
Оно полыхает огнем и ядом.
Оно разрывается на куски!
Что больше в нем: ярости или тоски?
Взвешивать поздно, да и не надо!

Обида волной заливает кровь.
Перед глазами сплошной туман.
Где дружба на свете и где любовь?
Их нету! И ветер как эхо вновь:
Их нету! Все подлость и все обман!

Ему в снегу суждено подыхать,
Как псу, коченея под стоны вьюги,
Чтоб два предателя там, на юге,
Со смехом бутылку открыв на досуге,
Могли поминки по нем справлять?!

Они совсем затиранят мальца
И будут усердствовать до конца,
Чтоб вбить ему в голову имя другого
И вырвать из памяти имя отца!

И все-таки светлая вера дана
Душонке трехлетнего пацана.
Сын слушает гул самолетов и ждет.
А он замерзает, а он не придет!

Сердце грохочет, стучит в виски,
Взведенное, словно курок нагана.
От нежности, ярости и тоски
Оно разрывается на куски.
А все-таки рано сдаваться, рано!

Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
Так пусть же! Считайте, что чудо есть!

Надо любою ценой подняться
И, всем существом устремясь вперед,
Грудью от мерзлой земли оторваться,
Как самолет, что не хочет сдаваться,
А сбитый, снова идет на взлет!

Боль подступает такая, что кажется,
Замертво рухнешь в сугроб ничком!
И все-таки он, хрипя, поднимается.
Чудо, как видите, совершается!
Впрочем, о чуде потом, потом...

Швыряет буран ледяную соль,
Но тело горит, будто жарким летом,
Сердце колотится в горле где-то,
Багровая ярость да черная боль!

Вдали сквозь дикую карусель
Глаза мальчишки, что верно ждут,
Они большие, во всю метель,
Они, как компас, его ведут!

- Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
Он жив. Он двигается, ползет!
Встает, качается на ходу,
Падает снова и вновь встает...

II


К полудню буран захирел и сдал.
Упал и рассыпался вдруг на части.
Упал, будто срезанный наповал,
Выпустив солнце из белой пасти.

Он сдал в предчувствии скорой весны,
Оставив после ночной операции
На чахлых кустах клочки седины,
Как белые флаги капитуляции.

Идет на бреющем вертолет,
Ломая безмолвие тишины.
Шестой разворот, седьмой разворот,
Он ищет... ищет... и вот, и вот -
Темная точка средь белизны!

Скорее! От рева земля тряслась.
Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
Точка качнулась, приподнялась
И рухнула снова в глубокий снег...

Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
Ровно и плавно гудят машины.
И первой без лесенки прямо в сугроб
Метнулась женщина из кабины!

Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
Я знала... Все будет так, не иначе!.. -
И, шею бережно обхватив,
Что-то шептала, смеясь и плача.

Дрожа, целовала, как в полусне,
Замерзшие руки, лицо и губы.
А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- Не смей... Ты сама же сказала мне..

- Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
Какой же меркой меня ты мерил?
Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
Какое счастье, что ты поверил!

Я знала, я знала характер твой!
Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
И нужен был шанс, последний, любой!
А ненависть может гореть порой
Даже сильней любви!

И вот говорю, а сама трясусь,
Играю какого-то подлеца.
И все боюсь, что сейчас сорвусь,
Что-нибудь выкрикну, разревусь,
Не выдержав до конца!

Прости же за горечь, любимый мой!
Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
Да я, как дура, пойду за тобой,
Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад! -

И были такими глаза ее,
Глаза, что любили и тосковали,
Таким они светом сейчас сияли,
Что он посмотрел в них и понял все!

И, полузамерзший, полуживой,
Он стал вдруг счастливейшим на планете.
Ненависть, как ни сильна порой,
Не самая сильная вещь на свете!

Баллада о прокуренном вагоне

- Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями -
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана -
Прольется пламенной смолой.
- Пока жива, с тобой я буду -
Душа и кровь нераздвоимы, -
Пока жива, с тобой я буду -
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой, любимый,
Ты понесешь с собой повсюду,
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.

- Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
- За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба - я и ты.
- Но если я безвестно кану -
Короткий свет луча дневного, -
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, млечный дым?
- Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне,
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!

Александр Кочетков

* * *

Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками, которые видны,
Над скверными задатками, которые даны,
Волшебными заплатками, железною стеной
Должны стоять достоинства, воспитанные мной.

Когда-то я так думала по молодости лет.
Казалось, это главное, а оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь вот так тебя любил:
Со всеми недостатками, слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами, и склонностью ко лжи,
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.

Елена Горбовская

Ожидание счастья

Мне кажется, сошелся клином свет
Сошелся клином свет на неудаче
Я понимаю, может быть иначе
Однако ничего другого нет

И мне взглянуть бы под иным углом
На все вокруг взглянуть спокойным взглядом
Но я опять иду не так как надо
Всегда вперед и только напролом

По опыту приданий и былин
Я все же верю в самое святое
Прольется дождь звенящею водою
И разойдется белым светом клин

И я пойму, что я счастливей всех
И что меня зовут - иные дали
И так скажу «НЕ ждали – Ни гадали»
Но вот и к нам пожаловал успех!!!

Всего то надо и не ширь морей
меня не манит и не жизнь в хоромах
мне просто надо тысячу друзей
всегда встречать на улице моей!

Александра Бондаренко

Мишель Лазарев

Я в этот день с трудом купил билет.
Играли вновь <<Ромео и Джульетту>> --
Четыре сотни лет знакомый свету,
Волнующий классический сюжет.

Во мраке склепа тусклый свет струился.
Обманутый коварною судьбой,
Ромео над возлюбленной склонился.
Смерть у любви выигрывала бой...

Любуйтесь ею пред концом, глаза!
В последний раз ее обвейте, руки!
А зритель разделял и боль и муки,
И взор ему туманила слеза.

Трагический финал не за горами...
У многих уж платки мокры от слез,
Ребенок в зале жался ближе к маме,
Когда Ромео яд к губам поднес.

-- Пью за тебя, любовь моя!...
И вдруг... --
Не пей! -- раздался детский крик из зала.
Ромео вздрогнул, скляночка упала
И покатилась, выскользнув из рук.

И вот, в момент развязки этой драмы
Ребенок, мальчик лет пяти-шести,
Вбежал на сцену, вырвавшись у мамы,
И что есть сил Джульетту стал трясти.

-- Жива она! Жива она! Жива! Вставай!
Вставай, пожалуйста, Джульетта!
Ромео, с изумленьем видя это,
Сейчас же позабыл свои слова.

Все ахнули: <<Возможно ли? О, Боже!>>
Джульетта шевельнулась, ожила,
И, приподнявшись с каменного ложа,
Мальчишку и Ромео обняла.

Казалось, от оваций дрогнул мир,
Ну, кто бы мог подумать про такое!
И долго зал рукоплескал им стоя,
И, я уверен, хлопал сам Шекспир...

басни от Чирковой

От жажды погибая, босиком,
Бредут в пустыне баба с мужиком.
Того гляди пробьет их смертный час,
Как вдруг мужик находит ананас!

И женщине вручает ( пусть напьётся)
А та, ему за это: отдаётся..
Но вот вопрос: Попробу-ка, пойми,
Какой национальности они?...

Смогли ответить (вот такой конфуз)
Лишь англичанин, русский и француз.

Англичанин:
Одно я знаю точно - Who is man!
-Английский, несомненно, джентльмен!
Ведь только джентльмен в тяжёлый час
Мог женщине отдать свой ананас!

Француз:
О мужике судить я не берусь,
Но женщина - Француженка! Клянусь!!
Она и лишь она способна в раз,
Отдаться за паршивый ананас!

Русский:
Кто женщина не знаю, суть не в ней.
Мужчина ж - стопроцентно был еврей!
Ну кто ещё, спросить позвольте вас,
Найти в пустыне сможет ананас??!!

~~~~~~~~~~~~~~~~~

Пока жена купалась в ванной,
Чтоб лучше вечером уснуть,
Муж, по традиции недавней,
Решил к соседке заглянуть..
Звонок условный сиротливо
В пустой квартире прозвенел.
Разочарованный мужчина
Вернулся в комнату и сел.
Ну, а из ванной в это время,
Как Шамаханская княжна,
Забот домашних скинув бремя,
Вошла законная жена:
В грозящем легкости халате,
Свежа, упруга и тонка,
Красива дьявольски и, кстати,
Чиста, как горная река.
Промолвил муж, вздыхая слабо,
При виде собственной жены:
"Была бы ты чужая баба -
Тебе бы не было цены!"

~~~~~~~~~~~~~~~~~

Однажды в бане, в голом виде,
Вдруг Жопа встретилась с лицом,
Лицо промолвило в обиде:
"А ты все, Жопа, молодцом!
Стройна, румяна и красива,
Ну просто смотришься на диво,
А в чем же дело, боже мой,
Ведь мы ровесники с тобой.
И отвечала Жопа честно:
"Хотя порой бывает тесно,
Но все ж живу я как хочу,
Я не волнуюсь, не ворчу,
Морщинами не собираюсь,
Ну, в общем, вовсе не стараюсь
Быть самой важной среди жоп.
А ты, кивая на склероз,
Суёшь куда попало нос,
Улыбку корчишь, глазки строишь,
Мужчин ленивых беспокоишь,
Короче, ты ведешь игру,
А я смотрю на все и сру.
"Мораль ясна любой собаке,
Она уже в ушах звенит!"
Коль будет все тебе до сраки
Прекрасным будет внешний вид."

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

От страсти у мужчины кровь бурлила
И женщина с улыбкой на устах
Сказала, что себя бы разрешила
Поцеловать, но только в 2-х местах.
О мужики - святая простота!
Он к женщине предвинулся поближе
И попросил быстрей назвать места.
Она сказала : "В Риме и в Париже!"

~~~~~~~~~~~~~

Овечка сделала аборт,
Лев ей принес огромный торт,
Медведь путевку на курорт,
Осел билет на самолет,
А муж Баран принес сирень ,
Oн думал у нее мигрень.

Мораль:
Когда несешь жене цветы,
Подумай: не Баран ли ты?!
А если у нее мигрень,
Eй нужен .... , а не сирень!!!

ЖИЗНЬ В 100 СЛОВАХ:

Колыбель. Пеленки. Плач.
Слово. Шаг. Простуда. Врач.
Беготня. Игрушки. Брат.
Двор. Качели. Детский сад.

Школа. Двойка. Тройка. Пять.
Мяч. Подножка. Гипс. Кровать.
Драка. Кровь. Разбитый нос.
Двор. Друзья. Тусовка. Форс.

Институт. Весна. Кусты.
Лето. Сессия. Хвосты.
Пиво. Водка. Джин со льдом.
Кофе. Сессия. Диплом.

Романтизм. Любовь. Звезда.
Руки. Губы. Ночь без сна.
Свадьба. Теща. Тесть. Капкан.
Ссора. Клуб. Друзья. Стакан.

Дом. Работа.
Дом. Семья.
Солнце. Лето.
Снег. Зима.

Сын. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Любовница. Постель.
Бизнес. Деньги. План. Аврал.
Телевизор. Сериал.

Дача. Вишни. Кабачки.
Седина. Мигрень. Очки.
Внук. Пеленки. Колыбель.
Стресс. Давление. Постель.

Сердце. Почки. Кости. Врач.
Речи. Гроб. Прощанье. Плач.

Не обижайтесь на детей.. Прекрасное стихотворение, которое надо прочитывать каждому человеку, имеющему взрослых детей, в количестве пропорциональному чувству обиды на детей. До сих пор в основном писались стихи, вызвающие угрызения совести у детей. Слава богу, что кто-то взялся за "психологическую обработку" старшего поколения. Очень жаль, что под стихами, "крутящимися" в интернете, нет фамилий авторов c благодарnостью к автору.
Не обижайтесь на детей...
Не обижайтесь на детей,
что не пришли, не позвонили.
Не обижайтесь на детей,
что подарить цветы забыли.
У них своя земная жизнь,
такого темпа мы не знали,
их быстроходный поезд мчит
в другую жизнь, в другие дали.
Умейте отпускать детей,
не прицепляйтесь к их экспрессу,
умейте отпускать детей,
у них другие интересы.
Свой тихоходный экипаж
остановите на мгновенье,
пусть ваши дети в жизнь летят
по выбранному направленью.
Примите их, какие есть,
и если в силах — помогите
на быстроходный поезд сесть.
С дороги вовремя уйдите.
Душой старайтесь их понять,
махнуть им вслед на полустанке.
И не пытайтесь догонять,
встав утром рано спозаранку.
Любите собственных детей,
обиду, злобу не держите.
Любите собственных детей,
в их сердце местом дорожите.
Ведь мы намного их мудрей,
и каждый час общенья дорог,
не обижайтесь на детей,
а подарите счастья короб.

Какая роскошь - быть не в моде
И жить, ни на кого не глядя,
И одеваться по погоде,
Не ради взглядов встречных дядей.
...

Прослыть не побояться дурой,
Не прибавлять платформой роста,
Не подгонять свою фигуру
Под «шестьдесят» и «девяносто».

Веселой быть и сумасбродной,
Зевать, коль станет слишком скучно.
Какая роскошь - быть не модной,
А быть самой собою, штучной.

- Лариса Рубальская

Windmills of your mind

Round, like a circle in a spiral
Like a wheel within a wheel.
Never ending or beginning,
On an ever spinning wheel
Like a snowball down a mountain
Or a carnaval balloon
Like a carousell that's turning
Running rings around the moon

Like a clock whose hands are sweeping
Past the minutes on it's face
And the world is like an apple
Whirling silently in space
Like the circles that you find
In the windmills of your mind

Like a tunnel that you follow
To a tunnel of it's own
Down a hollow to a cavern
Where the sun has never shone
Like a door that keeps revolving
In a half forgotten dream
Or the ripples from a pebble
Someone tosses in a stream.

Like a clock whose hands are sweeping
Past the minutes on it's face
And the world is like an apple
Whirling silently in space
Like the circles that you find
In the windmills of your mind

Keys that jingle in your pocket
Words that jangle your head
Why did summer go so quickly
Was it something that I said
Lovers walking allong the shore,
Leave their footprints in the sand
Was the sound of distant drumming
Just the fingers of your hand

Pictures hanging in a hallway
And a fragment of this song
Half remembered names and faces
But to whom do they belong
When you knew that it was over
Were you suddenly aware
That the autumn leaves were turning
To the color of her hair

Like a circle in a spiral
Like a wheel within a wheel
Never ending or beginning,
On an ever spinning wheel
As the images unwind
Like the circle that you find
In the windmills of your mind

Pictures hanging in a hallway
And the fragment of this song
Half remembered names and faces
But to whom do they belong
When you knew that it was over
Were you suddenly aware
That the autumn leaves were turning
To the color of her hair

Like a circle in a spiral
Like a wheel within a wheel
Never ending or beginning,
On an ever spinning wheel
As the images unwind
Like the circles that you find
In the windmills of your mind

Alen Bergman

Р.Киплинг
Раб, который стал царем


"От трех трясется земля, четырех она не может носить:
Раба, когда он делается царем, Глупого, когда он досыта
ест хлеб, позорную женщину, когда она выходит замуж, и
служанку, когда она занимает место госпожи своей".

Книга притчей Соломоновых
Гл. 30, стихи 21-23




Три вещи в дрожь приводят нас,
Четвертой -- не снести.
В великой Kниге сам авгур
Их список поместил.

Все четверо -- проклятье нам,
Но все же в списке том
Авгур поставил раньше всех
Раба, что стал царем.

Авгур поставил раньше всех
Раба, что стал царем.

Коль шлюха выйдет замуж, то
Родит, и грех забыт.
Дурак нажрется и заснет,
Пока он спит -- молчит.

Служанка стала госпожей,
Так не ходи к ней в дом!
Но нет спасенья от раба,
Который стал царем!

Он в созиданьи бестолков,
А в разрушеньи скор,
Он глух к рассудку -- криком он
Выигрывает спор.

Для власти власть ему нужна,
И силой дух поправ,
Он славит мудрецом того,
Кто лжет ему: "Ты прав!"

Он был рабом и он привык,
Что коль беда пришла,
Всегда хозяин отвечал
За все его дела.

Когда ж он глупостью теперь
В прах превратил страну,
Он снова ищет на кого
Свалить свою вину.

Он обещает так легко,
Но все забыть готов.
Он всех боится -- и друзей,
И близких, и врагов.

Когда не надо -- он упрям,
Когда не надо -- слаб,
О раб, который стал царем,
Все раб, все тот же раб.

И раб, который стал царем,
Все раб,
Bсе тот же раб.

Тим Скоренко

АЛАЯ БУКВА

Алая буква горит на её груди, нет ни надежды, ни выхода впереди, каждый обязан сказать ей: «Давай, иди, прочь уходи отсюда!», каждый обязан ударить её кнутом, каждый обязан закрыть перед нею дом, каждый обязан себя освятить крестом и прошептать: «Иуда!» Алая буква горит на её спине, ведьм на деле положено жечь в огне, только зимой неудобно, но по весне — хворост, плевки, рубаха. Дети, закройте-ка глазки, идёт она, с виду красавица, истинно — Сатана, все непогоды, болезни, дожди, война — из-за тебя, собака. Алая буква горит на её плече, что она скажет теперь на вопрос: «Зачем?», просто ей так не хватало его ночей, дней его не хватало. Если любовь — это сила, то сила зла, сила, которой ни имени, ни числа, знаешь ли, рыцарь, она ведь тебя спасла. Просто ей было мало.

Если пройдёт не иначе как пять веков, если изменится строгий смешной закон, станет пастеризованным молоко, станет любовь продажной, в целом-то не изменится ничего, также от ужаса будет сводить живот, алая литера это переживёт, не без успеха даже. Рыцари в серых костюмах или джинсе мчатся по асфальтированной полосе, мчатся на верном дизельном колесе в офисы из пластмассы. Рыцарей столько, что всех не составишь в ряд, рыцари пишут, печатают, говорят, алые буквы на спинах их жён горят, так как они прекрасны. Мысли у жён обаналены, просто страх, вряд ли они вспоминают о тех кострах, им бы машину, квартиру, отличный трах, плюс ко всему на юг бы. Если же ты вдруг посмеешь любить меня, стоит вернуться туда, к торжеству огня, ну же, ответь, ты сумеешь её принять — тяжесть кровавой буквы?

Алая буква пылает в твоих глазах, нужно забыть о запретах и тормозах, ты — не невеста, а жалящая оса, смерть в оболочке девы. Надо презреть все законы и на корню вырубить то, что придётся отдать огню, стать элементом дизайна под маркой «ню», рдеть, как когда-то рдела. Вот индульгенция, будь, наконец, собой, справься со страхом, стыдом и уйди в разбой, это не с теми, кто жжёт, а с рассудком бой, с разумом и барьером. Алая буква — пускай же она горит, пусть тебе кто-то любезности говорит, главное — это свобода в тебе, внутри, чувства не стоят меры.

Это граница. Внутри у тебя — конвой. Он не позволит вырваться над собой. Может, ты просто работаешь головой. Может, ты знаешь цену. Вот две пилюли. Какую б ты не взяла, алая буква сотрётся и несть числа миру, который с собою ты принесла.

Это — эффект плацебо.

и снова Бродский (день рожденья и всё такое...)

Дидона и Эней

Великий человек смотрел в окно,
а для нее весь мир кончался краем
его широкой, греческой туники,
обильем складок походившей на
остановившееся море.
Он же
смотрел в окно, и взгляд его сейчас
был так далек от этих мест, что губы
застыли, точно раковина, где
таится гул, и горизонт в бокале
был неподвижен.
А ее любовь
была лишь рыбой -- может и способной
пуститься в море вслед за кораблем
и, рассекая волны гибким телом,
возможно, обогнать его... но он --
он мысленно уже ступил на сушу.
И море обернулось морем слез.
Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер. И великий муж
покинул Карфаген.
Она стояла
перед костром, который разожгли
под городской стеной ее солдаты,
и видела, как в мареве костра,
дрожавшем между пламенем и дымом,
беззвучно рассыпался Карфаген

задолго до пророчества Катона.